Открывая потерянную историю покровительства, власти и женщин в движении Иисуса
Комната пахла растворимым кофе и старым ковролином.
Мы были на середине заседания по финансам церкви, и таблица на экране выглядела плохо. Десятины упали. Расходы выросли.
Снова.
Никто особо ничего не говорил. Пара ворчливых звуков. Вздох. Потом пастор — обаятельный, когда хотел быть, но беспощадный, когда это было нужно, — откинулся в кресле и сказал: «Ну что ж, будем особенно милы с пожилыми дамами. Они держат нас на плаву».
«История в деталях» — телеграм канал для тех, кто любит видеть прошлое без прикрас, через неожиданные факты и забытые мелочи. Погружайтесь в историю так, как будто вы там были. Подписывайтесь!
Все хохотнули. Кто-то пробормотал что-то о вдовах, жертвующих последние две монеты, словно это делало всё благородным.
Я посмотрел вокруг.
За столом не было ни одной женщины. Ни одной.
Они были в фойе — наверняка складывали стулья или убирали после библейского занятия. Они были на кухне, готовили утренний чай. Они были дома, отправляли свои регулярные переводы и молились за молодёжную группу.
Они всегда были там.
Но не здесь.
Не в той комнате, где принимались решения. Не в том месте, где писалась история. И я не мог не задуматься: сколько раз так происходило? Не только в этой церкви, но и во всех поколениях до этого.
Сколько женщин несли тяжесть, оплачивали счета, финансировали миссию… и всё равно их вычеркивали из протоколов?
Оказывается, одна из них финансировала Иисуса.
И мы почти никогда не называем её имя.
Её звали Иоанна.
Вы вряд ли услышите о ней много на воскресной школе. У неё нет фигурки для фланелеграфа, её не показывают в пасхальной постановке. Но она была там с самого начала публичного служения Иисуса. И не просто наблюдала со стороны.
Она финансировала его.
Мы встречаем её в коротком, легко пропустить моменте в Евангелии от Луки, сразу после того, как Иисус начинает ходить по городам, проповедовать и исцелять. Лука делает небольшую паузу и перечисляет, кто путешествует с ним — не только двенадцать учеников, которых мы знаем наизусть, но и другие:
Давайте задержимся на этом.
Иоанна. Жена Хузы.
А кто такой Хуза?
Хуза был управляющим хозяйством Ирода Антипы, регионального правителя, назначенного Римом для контроля над еврейским населением. Дом Ирода был самой сутью власти, богатства и близости к Империи.
Это тот самый Ирод, который заключил в тюрьму и казнил Иоанна Крестителя. Тот же Ирод, который позже насмехался над Иисусом на суде и надел на него царскую одежду, прежде чем отправить обратно к Пилату. Тот же Ирод, чья династия уже пыталась уничтожить Иисуса в младенчестве.
А Иоанна — жена человека, который вёл его дела.
Она живёт во дворце. Она обедает с римскими чиновниками. Она знает запах шёлков, специй и отполированных мраморных полов. Она не какая-то сельская галилейская крестьянка. Она — богатая. Связная. Грамотная. Женщина высокого положения.
И всё же, каким-то образом, она начинает тайно жертвовать свои деньги, чтобы поддерживать странствующего еврейского раввина, собирающего толпы в сельских деревнях.
Она следует за Иисусом.
И финансирует его дело.
Это не просто щедрость. Это опасность. Она использует богатство из дома Ирода — пусть даже косвенно, — чтобы поддерживать человека, который активно подрывает систему, на которую работает её муж. Она не фоновый персонаж. Она не пассивная жертвовательница. Она — подрывная сила внутри империи, перенаправляющая ресурсы сопротивлению.
И в основном церковь оставила её историю погребённой.
Но Иоанна была не одна. Её история — часть большего, что мы снова и снова видим в Евангелиях.
Иоанна была не исключением. Она была частью тихого, но постоянного узора, вплетённого в служение Иисуса — узора, который мы часто упускаем или принижаем.
Иисус не просто допускал женщин рядом с собой. Он принимал их как учениц, партнёров и участниц своей миссии. В то время, когда женщин исключали из религиозной жизни, он говорил с ними напрямую, приглашал их к вопросам, хвалил их веру и доверял им важные поручения.
Именно женщина помазала его на погребение, осознав то, что его ближайшие ученики-мужчины отказывались принять — что смерть близка. Именно женщина дотронулась до его одежды в толпе, веря, что сможет исцелиться. И вместо того чтобы упрекнуть её, Иисус остановился и назвал её «дочерью», признавая её смелость и достоинство.
Когда он встретил самарянку у колодца, он нарушил все социальные правила своего времени. Он говорил с ней долго, обсуждал богословие и открыл ей свою личность. Она стала первой проповедницей в Самарии — не потому, что её назначили или обучили, а потому что она испытала нечто столь преобразующее, что не смогла молчать.
Во всех Евангелиях мы видим женщин не как пассивных зрительниц, а как активных участниц. Когда ученики-мужчины в страхе разбежались, женщины остались. Они последовали за ним на крест. Они видели, где положили его тело. И они первыми вернулись к гробнице, неся специи, скорбь и любовь.
Женщины первыми увидели пустую гробницу. Женщины первыми услышали слова ангела. Женщины первыми встретили воскресшего Христа. И именно женщин Иисус послал рассказать остальным.
Другими словами, Иисус доверил женщинам самые важные вести в истории.
Он не считал их второстепенными или хрупкими. Он видел их веру, мужество и силу. Он приглашал их свидетельствовать, давать, вести и нести послание дальше.
И это поднимает неприятный вопрос: если Иисус не имел проблем с тем, что женщины финансируют его дело, возвещают его весть и стоят твёрдо, когда мужчины бежали, почему церковь так часто ведёт себя так, словно у него были?
Библеист и богослов Скотт МакНайт, один из ведущих евангельских авторитетов и защитник служения женщин, говорит прямо:
Поколениями женщины были опорой церкви — они приходили, жертвовали, поддерживали общины. Но в последние годы тенденция изменилась неожиданно. Современные исследования (например, Барна) показывают, что молодые женщины, особенно из поколения Z, сейчас покидают церковь чаще, чем мужчины. Другие исследования подтверждают: среди молодых взрослых, уходящих из религии, более половины — женщины.
Это новое.
Веками женщины преобладали в церквах. Теперь всё наоборот. И причины не тайна. В опросах молодые женщины снова и снова говорят одно: они не верят, что церковь относится к мужчинам и женщинам одинаково. Почти две трети девушек из поколения Z согласны с этим утверждением.
Это не просто статистика. Это отголоски той самой церковной комнаты, где женщины несли тяжесть, но их не было за столом. Это эхо Иоанны, чьё имя тихо похоронили в тексте. Это эхо Марии Магдалины, которую превратили в «падшую женщину», чтобы смягчить её авторитет.
Когда женщины уходят, церковь теряет не только посещаемость. Она теряет верность, мудрость, креативность, стойкость — именно те качества, которые Иисус ценил и которым доверял.
И если Иоанна могла рискнуть своим положением во дворце Ирода, чтобы финансировать «мятежного» раввина, а Иисус доверил женщинам известить о Воскресении, тогда, может быть, главный скандал не в том, что женщины уходят, а в том, что церковь дала им для этого все основания.
Когда мы стираем женщин, мы стираем часть Евангелия.
Та церковная комната всё так же пахнет старым ковром и растворимым кофе, а шутка пастора про «старушек» до сих пор звучит у меня в памяти. Их не было тогда за столом — так же, как имя Иоанны редко попадает в проповеди сегодня. Но без них не было бы ни служения, ни истории, которую можно было бы рассказать.
Я думаю об этом, когда смотрю на своих дочерей. Они сильные, умные, яркие. Я не хочу, чтобы они росли в церкви, где их голоса воспринимаются как украшение, их дары — как второстепенные, а их присутствие — как избыточное. Я не хочу, чтобы они унаследовали веру, которая стирает собственную историю, забывая, что женщина из дворца Ирода финансировала Царство Божие, пока мужчины спорили, кто из них больше.
Истина проста: женщины всегда были там, несли тяжесть и финансировали миссию. Единственный вопрос — признаем ли мы это наконец. Ради моих дочерей — и ради Евангелия — я надеюсь, что да.
