В одной из старых статей, больше развлечения ради, я спросил аудиторию о том, кто же главный негодяй Смуты. Тот, поступки которого напрямую повлияли на ее печальный итог, тот, кому нет и не может быть оправданий.
Сегодня я готов представить свой на этот вопрос.
И это не оболганные Дмитрии (ну какие к чертям собачьим Лже!), не лукавый патриарх Филарет или цареубийца Голицын и даже не ультразападник из ультразападников Мстиславский. Самый ненавистный мне персонаж Смуты – Василий Шуйский, последний Рюрикович на русском троне.
Это нужно сделать хотя бы потому, что, как и в случае смуты ХХ века, предатель остался в памяти и истории безнаказанным, более того, с почетом лежит по сей день в центре Москвы. В Архангельском соборе. Ужас.
Ну или национальная традиция, если вспомнить, кто лежит в мавзолее.
Почему именно он?
Я долго не мог этого рационально объяснить даже себе, но очень четко это чувствовал.
Шуйский – цареубийца.
Дмитрий Симеонович (Лжедмитрий I) вырезал Годуновых чуть не до последнего человека, еще и самоубийцами ославил. Которых обвинял в ослеплении царя Симеона и убийстве его сына. Годунова (допом к упомянутым ранее) благодарные историки обвиняют в убийстве царевича Дмитрия. Как по мне – совершенно напрасно, но поди поспорь, запишут в альтернативщики и заплюют ядовитой слюной.
Романов в самом начале правления повесил Воренка и (неточно) казнил Лжедмитрия III, вполне себе претендентов на трон. Сторонники Владислава Васы, каким бы белым и пушистым ни казался некоронованный великий князь московский, стоят за убийством еще одного некоронованного царя – «калужского царика» Дмитрия Угличского (Лжедмитрия II) в 1610.
Да и вообще цареубийц в истории хватало. Мне запомнилась статистика, что в римской империи на одного императора, умершего от естественных причин, приходилось чуть ли не три с половиной убитых заговорщиками. Зачастую – преемниками.
Как говорится, власть не дают – власть берут.
Так себе претензия.
Пометки на полях.
Справедливости ради.
Есть аж три версии смерти Лжедмитрия III. После ареста в Пскове князем Хованским (зятем вождя второго ополчения Дмитрия Пожарского), незадачливый претендент на московский трон был под охраной отправлен в Москву из Пскова. За ним вдогонку рванул лучший литовский рейдер той войны Александр Лисовский. Результат описывается в трех вариантах.
Вариант первый. Лисовский отбил пленника у охраны, и Лжедмитрий III эмигрировал в Польшу, где его следы затерялись.
Вариант второй. Охрана довезла пленника до московских лагерей ополчения, где его казнили по приказу Дмитрия Трубецкого (присягавшего казненному во главе своих частей 2 мая 1612, всего за несколько месяцев до описываемых событий).
Вариант третий. Лжедмитрий доехал до лагерей ополчения и в относительном комфорте (в клетке на сыром снегу) дожил до весны, когда и был казнен по приказу первого из Романовых.
Я считаю наиболее достоверной первую версию, прекрасно ложащуюся в канву Лжедмитрий III = Дмитрий Иванович Шуйский, историки чаще вспоминают вторую или третью.
И второе.
Иван Дмитриевич (Воренок) – сын Марины Мнишек и (неточно) Дмитрия Угличского, которого признавали царем отряды первого ополчения во главе с тушинским боярином Заруцким и некоторые крупные города (Казань,Вятка). После поражения в Подмосковье бежал в Астрахань, но и там не удержался. Казнен в Москве в 1614 (видимо уже зимой 1614-15, на фоне подзабытого, но страшного царю Михаилу восстания атамана Баловня).
Происхождение Воренка от Дмитрия Угличского сомнительно, история взаимоотношений Марины Мнишек и Дмитрия Угличского (Лжедмитрия II) мутна, как и многое в то неспокойное время. Как минимум два относительно легитимных самозванца (Ян Лаба и Иван Вергуненок) назовутся этим именем в 1640-х, с первым даже лично познакомится уже тяжело больной Михаил Романов.
Есть версия, что церковники, называя Воренка «выбледком», были честны и это сын Сапеги или Заруцкого. Как-то слишком легко для природного царевича от него отказались сначала в Казани, а потом и в Астрахани.
Конец пометок на полях.
Что еще? Убийство Михаила Скопина за пару месяцев до свержения?
Даже если это и правда царь Василий (а есть варианты), то это тоже в общем-то не то, чтобы беспредел. Грозный аналогично расправился со Старицким, Василий Темный с тезкой Шемякой, и это двоюродные братья, до того порой сражавшиеся бок о бок, а не седьмая вода на киселе, как у Скопина с царем. А претензии те же, в марте-апреле 1610 Михаил Скопин на престол вполне себе если и не рвался, то метил.
Царством не правят в белых перчатках, склянка яда в умелых руках может не только отнять жизнь, но и спасти сотни, тысячи, а порой целые страны и династии. Выбор у царя был невелик.
Отвратную внутреннюю политику с раздачей государственных земель в вотчины, а не поместья? Так это привычная программа «княжат». В 1550-х вот она не помешала стране расти и крепнуть.
Возврат всех мыслимых и немыслимых тарханов и привилегий церкви, обнуливший все успехи секуляризационной политики Грозного и Федора? Ну так, а какие у него были варианты? Да, в конце правления Василий пошел на открытый конфликт с церковью во имя спасения страны (отжал церковные сокровища ради оплаты услуг Делагарди). И как-то довольно оперативно слетел с трона. Богово в те времена было явно выше, чем царево.
Шуйский – паталогический лжец.
Солгал про Дмитрия. Солгал точно, ибо выдал как минимум три разных версии: мертв судом Божиим (1591), чудесно спасся (1605), убит наемниками Годунова (1606). Версии сильно противоречат друг-другу, но очень ложатся в русло тогдашней политики партии. Насколько ему поверили в 1606, легко отследить по масштабу восстаний во все его недолгое и несчастливое правление. Там контроль ближнего Подмосковья типа Тулы и Калуги был в радость.
Лгал в лицо Дмитрию Симеоновичу (Лжедмитрию I), параллельно занимаясь организацией его свадьбы и свержения. Вот только к Шуйскому тут вопросы или к очевидно запутавшемуся в кадрах и решениях царю (почти императору)? Это ведь, как если бы Петр в 1690 вернул из ссылки Василия Голицына и дал ему в подчинение стрельцов. Да, очень в духе любимой самозванцем Речи Посполитой, очень смело и очень-очень глупо. Непростительно. Шуйский и не простил.
Обещал и не отдал шведам Корелу, лишив их мотивации воевать за себя? Ну так патриот, берег пресловутую Кемскую волость, какие претензии?
И тем не менее царь Василий – публичный лжец, потерявший лицо, очевидно пойманный за руку.
Вот только сколько раз это случалось с московскими правителями?
Разве не обещал царь Федор сохранить жизнь его же (Шуйского) брату Андрею в 1586? До 1587 не дожившему.
Чего только не обещал Грозный, спасая себе жизнь в 1553, 1564, 1570 и 1575. Обещания стирались из памяти царя порой ну очень оперативно. Отречение, постриг – всё переигрывалось. И ничего. Василий Темный тоже много чем поклялся сохранившему ему жизнь Шемяке, но мигом забыл о клятвах, как только в его поддержку выступили тверские и литовские рати.
Примеров можно приводить еще и еще, но грустная правда сводится в тому, что власть предержащие часто и охотно лгут ради сохранения и приумножения этой самой власти. Профдеформация, мать ее.
Шуйский – узурпатор.
Ну да, узурпатор. Никто в плане родственных связей любому предшественнику.
Только венчанный на царство в Москве.
Только и Калита был узурпатором, и Дмитрий Донской. Кого из них можно проклинать? Право силы давило лествичные правила и ярлыки далекого хана с убийственной эффективностью и до, и после. Сколько бы жил Василий, если бы поклонился престолом Дмитрию Угличскому или Михаилу Скопину в 1608 или 1609? Точно было бы лучше? Дипломатических и управленческих талантов существенного уровня за ними не замечено. А за Шуйского сидели в осаде Смоленск, Новгород и Нижний даже в те моменты, когда предать было легко и удобно. Его переговоры с Делагарди проведены на порядок профессиональнее, чем Головиным и Скопиным. Просто на опыте и профессионализме, которых явно не хватило молодежи, пообещавшей слишком многое и слишком сразу.
Шуйский – предатель.
Он притащил в Россию шведов, чуть не оттяпавших в процессе Смуты Новгородскую землю.
Шведы распоясались уже после его свержения, почему претензии к нему?
Ну и самозванцы активно использовали литовскую, польскую, ногайскую и иную помощь и поддержку. Что ж ему проявлять благородство в кабацкой драке.
Вроде и не предатель в понятиях того времени.
Шуйский – польский агент.
Когда эта мысль мне первый раз пришла в голову, я отогнал ее как абсолютно бредовую. Шуйский воевал с поляками, сначала пришедшими под знаменем Дмитрия, а потом и сбросившими личину. Да, неудачно, но это беда, а не вина. Смоленск защищал гарнизон, преданный Шуйским, к нему на выручку шел брат царя Дмитрий. А за четверть века до того братья царя Василия геройствовали на стенах осажденного Баторием Пскова. Этот - и агент? Не, бред.
Но по-другому пазл не складывается. Проверяйте.
У рода Шуйских давняя и известная история взаимодействия с Польшей. Бурные разборки 1533-34 года среди прочего привели к бегству в Литву племянника будущих регентов Грозного (Василия Шуйского-Немого и его брата Ивана, ой как их не любил, но помнил царь-батюшка), которого звали Иван Дмитриевич Губка-Шуйский. Его сыновья Мануил и Иван (Ян) ополячились и окатоличились, перестали использовать княжеский титул, но были участниками сеймов и судов Литвы и Волыни. И вряд ли они так уж оперативно потеряли связь с московскими, новгородскими и псковскими родственниками.
Пометки на полях
В русской бархатной книге род считается вымершим, но в Польше люди с этой фамилией сохранились до сих пор. Самым известным из них был Юзеф Шуйский, один из главных польских историографов. В юности пан Юзеф был бунтарем и сторонником польской независимости, участником восстания 1863-64. В зрелые годы воспевал порядки Австро-Венгрии. Один из основателей лоялисткой по отношению к Габсбургам польской партии станчиков. Дослужился до ректора Ягеллонского (Краковского) университета, где до этого 10 лет был профессором польской истории, возглавлял Польскую академию знаний. Предметом его научного интереса была эпоха распада Речи Посполитой, впрочем, и о Люблинской унии писал немало. К России относился (как это и принято у ярых католиков и полонофилов) резко отрицательно, воспевал цивилизаторскую миссию Польши на востоке.
Русская шляхта – она такая предсказуемая.
Конец пометок на полях
Среди прочего это способствовало популярности в Польше (даже не в Литве) мнения о Шуйских, как о «владимирской династии» и «принцах крови». Именно так называют этих князей польские послы в своих посланиях домой. Симпатия была немалой и не скрывалась.
Настолько не скрывалась, что в 1586 году послужила одной из причин разгрома клана. Годунов и его соратники прямо обвиняли Шуйских в полонофильстве и предательстве. Земля и Дума поверили.
Именно Шуйские стоят за побегом Дмитрия из Чудова монастыря в Литву. Люди со двора младшего брата будущего царя проводили царевича до границы и потом публично об этом рассказывали. Но это нельзя реализовать без сговора с элитами соседнего государства. И да, это явно на пользу Польше, а не России.
В конце 1605 Шуйский дает отдельные указания русскому послу Безобразову. Если верить польскому гетману Жолкевскому – предлагает заменить на троне Дмитрия Симеоновича (Лжедмитрия I) на Владислава Васу. Можно, конечно, не верить (не в миссию Безобразова, она бесспорна, а вот факт разговора и имя претендента вызывают сомнения).
Во время майского переворота Шуйский тратит непропорционально огромные усилия на спасение польского посольства и царицы Марины. Он же публикует компрометирующие бывшего царя материалы посольской переписки. Это сговор? У Дмитрия Симеоновича (Лжедмитрия I) с послами за несколько дней до восстания случились переговоры больше похожие на безобразную ссору.
Во время осады Москвы тушинцами царь постоянно переговаривается с Ружинским, польским подданным. Вроде как уговаривает его уйти, но в процессе то поляки внезапно атакуют и ограбят лагерь (Ходынские битвы в июне 1608 и 1609), то месяцами идет стояние почти в духе странной войны.
Он же отпускает польское посольство и активистов в максимально удобный для Польши и неудобный для России момент. Поясню. Многие гости свадьбы Дмитрия и Марины в Москве были активистами польской оппозиции королю. Если бы вместо ярославского ареста в 1607 году они оказались дома, рокош Зебжидовского мог бы и не выродиться в «войну чернильниц». Мог бы и затянуться. Зато стоило королю одолеть – ему отправили не только готовый повод для войны (арест посольства), но и толпу разъяренных активистов, готовых доплатить за право воевать с Россией. Не предатель или сбагрил бы их сразу (как и планировал Дмитрий Симеонович), или без сантиментов переказнил (как лидеры второго ополчения польский гарнизон Москвы), обвинив в попытке переворота. Оба действия сильно бы осложнили жизнь Сигизмунду, но Шуйский максимально ее облегчил.
А отправка боеспособных войск на верную смерть под Клушино? Он в шашки там играл или в поддавки? Глупость или предательство? Он явно неглуп.
А зачем Жолкевский вывозит Шуйских из подчиненной Москвы в 1610? Не казнит, не отдает на растерзание, нет, везет и бережет как зеницу ока. Как своих агентов, успешно завершивших миссию в Москве.
Ну и самая страшная картинка – присяга русского царя в октябре 1611 года Владиславу Васа, т.е. практическая публичная передача трона польскому королю. Да, альтернативой этому была смерть. Но у православного царя и несгибаемого патриота (пусть и неудачливого) не было этого выбора. Так жил и погиб Дмитрий Угличский. Да, смерть, но Шуйский и после присяги не зажился.
А вот как агент он мог просто и публично завершить миссию. Какую? Степень популярности в боярской среде идеи вхождения России в состав Речи Посполитой в XVII веке может сравниться лишь со степенью популярности в недавней элите Европы от Лиссабона до Владивостока. У низов обе восторга не вызывают, а вот элиты видели и видят сплошные плюсы. Шуйским вполне могло хотеться польской неподсудности, польских привилегий и польской культуры с ее университетами и статутами. Где гетман по факту имеет больше реальных полномочий, чем король.
А расправа 1586 года вполне могла подогревать эти мысли такой понятной и такой беспощадной жаждой мести. Кровной.
Правитель государства не может быть агентом? Расскажите мне тогда, кем были Керенский и Горбачев.
Вот и получается, что царь Василий, которого можно бесконечно оправдывать по любому из обвинений в сумме получается самым неприятным мне человеком эпохи смуты.
Я правда думаю, что стране было бы лучше, если бы царь Федор в 1586 или царь Дмитрий в 1605 проявили бы больше кровожадности.
Читали бы мы в учебниках что-то вроде такого:
Хотя это максимально неточно.
Может мне просто не нравятся предатели, лжецы и убийцы, а это три моих первых слова про последнего Рюриковича на московском троне «выкрикнутого» царя и польского пленника Василия Ивановича Шуйского.
Ну и песенка для настроения.
