Вторая смерть вызвала более кратковременный эффект при дворе: смерть дофины Марианны-Виктуар весной 1690 года. Ей было почти тридцать. Ее здоровье никогда не было хорошим, особенно после рождения ее последнего ребенка, хотя позже вскрытие показало, что она на самом деле умерла от болезни легких. Постепенно она стала проводить больше времени, лежа в постели, чем занимаясь общественной деятельностью, которую король считал уместной.
Тем не менее, в отличие от Марии-Луизы, Марианна-Виктуар произвела на свет трех здоровых мальчиков, трех герцогов с титулами Бургундский, Анжуйский и Берри, которым на момент ее смерти 20 апреля было, соответственно, семь, шесть и три года.
Предсмертные минуты Марианны-Виктуар затянулись настолько, что она успела благословить каждого из своих сыновей, сказав «ее бедному маленькому Берри», что дала ему жизнь от чистого сердца, «хотя он ей дорого стоил». Лизелотта, со своей стороны, плакала, увидев над гробом гербы Дома Виттельсбахов, которые разделяли обе немецкие принцессы.
В то же время она дала тайную клятву, что переживет ненавистного «старого Румпумпеля» (Ментенон), которая, в конце концов, была старше ее почти на двадцать лет.
Марианна-Виктуар была удостоена тех же почестей после смерти, что и покойная королева Мария-Тереза, хотя, согласно этикету, король не носил траур. Это произошло потому, что Марианна-Виктуар считалась дочерью Людовика (хотя на самом деле она была его невесткой), а король Франции не носил траура по своим детям.
Был еще один хитрый момент этикета, когда тело покойной Дофины церемониально выложили с обнаженным лицом. Дамы, которые не имели права сидеть в присутствии Дофины при ее жизни, воспользовались случаем, чтобы сесть во время ритуала, теперь она была мертва. Приходилось им объяснять, что непокрытое лицо символизирует то, что Дофина по-прежнему присутствует с ними, и поэтому необходимо стоять.
Лозен, который был ее наследником, в конце концов лишился великой любви, которую она питала к нему, из-за своей неверности и своей черной неблагодарности за платежи, которые она внесла, чтобы освободить его из тюрьмы. Она отказалась видеться с ним на смертном одре. (Впоследствии подлец женился на девушке пятнадцати лет.)
Великая мадемуазель потратила большую часть своих последних месяцев на написание комментария к «Подражанию Христу», в котором основное послание звучало следующим образом:
Это было печальное, но точное суждение о жизни, во время которой надежды ни публично, ни лично не реализовались. Это суждение также имело нечто общее с меланхолическим обращением Людовика XIV к своему сыну по поводу смерти Дофины.
