Суд над группой интендантов и поставщиков Рущукского отряда русской армии, 1882 г. Расшифровка программы «Не так» (06.06.2024).
С. БУНТМАН: Добрый вечер! Мы открываем очередное дело, на этот раз из российской жизни, и тут очень много у нас, мне кажется, таких вот вещей, хотя речь идёт о временах Царя — не столько Освободителя, сколько уже Миротворца? Насколько я понимаю.
С. БУНТМАН: О них…
С. БУНТМАН: Да. Ну и армия, вот как-то мне боязно.
С. БУНТМАН: Да! А, да-да.
С. БУНТМАН: Да.
С. БУНТМАН: Ну на восток, ну да.
С. БУНТМАН: То есть не фельдфебелем, не фельдфебелем в Вольтерах, нет?
С. БУНТМАН: Да?
С. БУНТМАН: Ну, а продавали-то как, сносно или втридорога?
С. БУНТМАН: Как могли, да?
С. БУНТМАН: Да-да-да, да.
И выясняется, что да, урожай семьдесят шестого года вроде как хороший, но румыны совершенно не соглашаются продавать его ни за что, кроме презренного металла. Если бы мы были оккупационной армией, если б мы эту Румынию проходили не как будущего союзника и не как одну из сфер нашего влияния будущего на Балканах, то поступили бы так, как всегда поступали. Мы бы платили чем? Мы бы платили так называемыми квитанциями. То есть мы у тебя, у крестьянина, овёс отобрали, дали тебе квитанцию, что мы у тебя отобрали, там, столько-то пудов овса, и может быть, после войны, если она успешно закончится, то тогда интендантство чего-то тебе за это заплатит. Но тут категорический приказ императора, чтобы все были довольны прямо вот с самого начала. Собирались платить российскими казначейскими билетами, то есть бумажными деньгами. Румынское правительство говорит: мы подпишем конвенцию, только если там будет прямо сказано, что все платежи либо во франках, либо в благородном металле, причём мы в Румынии предпочитаем золото, а не серебро; как-то мы золоту больше доверяем. Ну, и все, кто помнит финал «Золотого телёнка», с этим, наверное, согласятся. Румынский офицер вскрикивает именно «бранзулетка», да, а не что-нибудь ещё.
С. БУНТМАН: Мда. Да. Да.
С. БУНТМАН: Сколько-сколько?
С. БУНТМАН: Да нет, просто… Просто тридцать девять на двенадцать не делится.
С. БУНТМАН: Ну, там местные… местные цари-то румынские, они, в общем-то, так и говорили по-румынски.
И мы увидим Артура Адамовича Непокойчи́цкого (я думаю, что именно так ставится ударение, потому что он польский дворянин). В «Википедии» о нём говорится, в частности: «Наиболее сильным нареканиям Непокойчицкий подвергся за привлечение к делу продовольствования армии компании «Грегер, Горвиц и Коган», часто находившей у него и [его] начальника канцелярии генерала Кущевского незаслуженную и не в интересах войск поддержку». А дело в том, что Горвиц был, ну, просто приказчиком Непокойчицкого, и в одном очень серьёзном исследовании, очень интересном, которое называется «Евреи в русской армии», я встретил даже утверждение, что Непокойчицкий был членом этого товарищества и имел там паи. Но нет, конечно, это был бы перебор. Но это он формально не был членом товарищества, а неформально он был и членом, и крышей, и выгодоприобретателем, и вот ещё что. Привлеку свидетеля небеспристрастного, но очень часто цитируемого. Мемуары Сергея Юльевича Витте: «Так, после последней турецкой войны явилось следующее дело. Во время войны главным подрядчиком по интендантству была компания, состоявшая из Варшавского, Грегера, Горвица и Ког[а]на. Варшавский взял отдельный подряд на транспортные перевозки», — вот этого всего барахла. — «Они получили громадный подряд, и мне даже случайно известно, каким образом они его получили. В сущности говоря, получили они этот большой подряд благодаря Грегеру. Грегер был очень близко знаком с генералом Непокойчицким, который был назначен начальником штаба действующей армии». То есть он правая рука великого князя Николая Николаевича-старшего, этот Непокойчицкий.
С. БУНТМАН: Ох.
С. БУНТМАН: Конечно, не чужой, нет, конечно.
С. БУНТМАН: Да. Когда переиграли… испугались, переиграли
С. БУНТМАН: Да, убыточной.
С. БУНТМАН: Вот у нас все время замечают (и правильно замечают!), что сегодня вообще-то пушкинский юбилей, стопроцентный пушкинский юбилей, потому что 225 — это…
С. БУНТМАН: Когда четвертями века считают. И я вам напоминаю, что завтра будет пушкинский выпуск на радость и вам, и автору его, Александру Минкину* (власти РФ считают иноагентом). Будет, естественно, завтра пушкинский «Настоящий полковник», и в связи с этим вот разыскал ещё Александр Минкин штук 50 своих немых Онегиных, или не моих Онегиных — «Немой Онегин» и ещё штук 30 «Чаек». И это всё можно будет купить, и с автографом автора — не Пушкина, а Минкина, это он писал про Пушкина и про Чехова. Книжки замечательные, я это ответственно говорю, потому что обе их знаю и очень люблю. А сегодня ещё мы вам предлагаем… Это вы завтра всё выясните у Александра Минкина, а сегодня я вам предлагаю книгу Пазолини «Умереть за идею». Вот, и эту книгу мы вам предлагаем и предлагаем её купить, потому что тут вокруг Пазолини очень много слома скреп и так далее, вот как увидеть.
С. БУНТМАН: Да, там и трагический конец Пазолини, и в общем-то жизнь достаточно мучительная, и творческая и его жизнь просто. Вот. Тут у нас говорят, что есть такая наука — криптозоология, которая ищет, там, Несси, снежного человека, и тут предлагают замечательно… Павел это предлагал, замечательно — криптоантропологию. Криптоантропологией будет разыскиваться такая фигура, как честный интендант.
С. БУНТМАН: Да, писатель.
С. БУНТМАН:
Да, отличный романист.
С. БУНТМАН: Какая?
С. БУНТМАН: А, семёновцы?!
С. БУНТМАН: Ну естественно, да.
С. БУНТМАН: Чья?
С. БУНТМАН: Николая Николаевича. Они были все, в общем-то…
С. БУНТМАН: Да, и либеральный дядя Коко тоже.
С. БУНТМАН: Не везде правильно оформил…
С. БУНТМАН: Да, отрезание соломы.
С. БУНТМАН: Выгода, да.
С. БУНТМАН: Ну да. Да.
С. БУНТМАН: Вот вопрос.
И вот они все идут прямо по пунктам обвинения. Обвинительный акт, Серёж, 400 страниц.
С. БУНТМАН: Четыреста!
С. БУНТМАН: А интересно, тогда читали так же: да-да-да-да-да… (Бубнит.)
С. БУНТМАН: Но это всё, всё нормально то есть. Да.
С. БУНТМАН: Как?
С. БУНТМАН: Да ты что?
С. БУНТМАН: Да, вот. Ну вообще-то это дело гораздо затратнее, чем завести свой, там, фейсбучный аккаунт или телеграм-канал.
С. БУНТМАН: И вытягивали. И часто собой вытягивали. Да.
С. БУНТМАН: Отдалённых!
С. БУНТМАН: Ну да…
Во всей этой ситуации жалко солдат — это само собой, но у нас во всех войнах жалко солдат. Здесь, по крайней мере, моё внимание привлекло то, что общество и даже вроде бы государство, по крайней мере, не стали делать вид, что проблемы нет, и попытались хотя бы…
С. БУНТМАН: Вот хотел спросить как раз: что-то было сделано вот по этому поводу?
С. БУНТМАН: Да.
С. БУНТМАН: Там по боеприпасам…
С. БУНТМАН: А вот русско-японская война?
С. БУНТМАН: Но он да, он и на гигантском расстоянии…
С. БУНТМАН: Ну да. Ну и потом, это ситуация, которая в любом централизованном государстве повторяется очень во многом, при налаженной системе. Как самое скандальное было в финскую войну 1939 года, что когда хлеб, буханки хлеба обычного, свежего были — они превращались в камень, они превращались просто в камень. И тогда снова вспомнили, что нужно резать и сушить сухари.
С. БУНТМАН: Да, а тут нет, это всё это превращалось в такой…
С. БУНТМАН: Шапки! Кстати, шапки… приняли как зимнюю форму одежды, зимний головной убор — вот это было самое большое, да.
