Ох, беда-беда! Ох, горим-горим! Непослушными перепончатыми ладошками она то хваталась за пробитый бок, то пыталась собрать в одну кучу всех кукол, чтобы спасти, вытащить из горящего дома. Жалко дом — гнилой, но стойкий, еще бы столько же лет простоял на берегу. Та, которую называли мурией, закашлялась, съехала на пол. Прислонилась спиной к печи, которая казалась ей теплой, как в тот вечер, когда в ее жизни появилась Ульяна. Или даже горячей, как в ту ночь, когда она сама появилась на свет.
***
Антон уже битый час торчал на обочине, когда старенький внедорожник Дэна, наконец, появился на горизонте. Парень подхватил две набитые до отказа сумки и поплелся к дороге. Дэн вылез из машины, побежал открывать багажник.
— Давно ждешь? — спросил он друга.
— На два часа, так-то, договаривались, — Антон закинул сумки, а потом оглядел багажник. — Клетки только две? Не хватит.
— Там в салоне еще три складных. И сети.
— Ружье?
— Само собой.
Антон кивнул. Только сейчас он заметил, что из-под правой линзы темных очков друга сияет фингал.
— Сними-ка, — Дэн послушно приподнял очки.
Фиолетовое пятно окружало хорошо заплывший глаз.
— Сильно они тебя! — присвистнул Антон.
— Ничего, — хмыкнул Дэн. — С нашего улова я и Толику с Лосем долг отдам, и еще на новую тачку останется. Ты лучше рассказывай, как там Алиска?
— Спасибо, лучше, — Антон залез в машину. — Док сказал, через пару недель может даже улучшения будут, если лечение не бросим. Мышцы еще слабые, но уже немного ходит сама. Так что нам с тобой нужен очень хороший улов.
Дэн понимающе кивнул и завел машину.
***
Ехали уже час, но дорога все продолжала виться скучной песочной змейкой, разве что лес становился реже и, почему-то, зеленее.
— До Камнедола еще далеко? — спросил Дэн, подкручивая радиоприемник.
— Минут двадцать. Там сельпо будет. Зайдем.
— Людей нет, а сельпо работает?
— Так дальнобои. Они на Камнедол, понятное дело, не заезжают, мимо просто. И ферма еще километрах в десяти, — Антон пожал плечами.
— Сам-то взял свинцовые трусы, по лесу этому шастать? — гоготнул Дэн.
— Был бы нужен свинец, ты сам бы первый соскочил. Не фонит там. Говорят, что и не фонило никогда.
— Откуда тогда все это богатство в виде мутантов?
— Леший его знает. Само захоронение далеко, а эффект получился, что надо.
Дэн уткнулся в смартфон, поводил пальцем по экрану.
— Вот, нашел, что пишут: «Камнедол — предгорная местность с лиственным лесом, на которую вышли подземные воды из-под ядерного захоронения, неправильно расположенного над пустотами…был взрыв, в пустоты полилась вода… бла-бла… короче, все понятно, все, как обычно, — Дэн с довольной улыбкой посмотрел на Антона. — Откуда в прошлом месяце Киря мутантов пять привез. Говорит, по сравнению с другими такими лесами, этот самый простой в охоте — зверь не пуганный. Там еще озеро есть, куда он не сунулся, а мы с тобой и там поищем. В воде всегда самое «вкусное» плавает.
***
Главный и единственный магазин села, украшенный выцветшей вывеской с гордым названием «Изобилие», сейчас мог обеспечить съестным разве что любителей консервов, около жестяных банок с которыми блестели на солнце бутылки водки и газировки. Прилавок украшала пара ящиков с развесным печеньем и конфетами. Был еще хлеб с чаем, но на этом «изобилие» заканчивалось. Правда, в углу возвышалась целая гора пакетов с кошачьим и собачьим кормом. Для чего сельским котам — мышеловам и цепным собакам, всегда обеспеченным остатками от забитой скотины, недешевый сухой корм, было загадкой.
Продавщица в синем халате и галошах, надетых на босу ногу, сидела в противоположном от прилавка углу и смотрела маленький телевизор, с громким звуком и подсевшим кинескопом, обмахиваясь при этом газетой от назойливых вечерних комаров. Городских парней она оглядела с ног до головы любопытным взглядом.
— Хозяюшка, можно бы нам хлеба и еще чего-нибудь? — звонко спросил Дэн, пытаясь перекричать телевизор.
Продавщица не спеша прошла за прилавок, убавила звук и в упор уставилась на гостей.
— Можно и хлеба, и водочки, и корм, вон, вчера только завезли, — кивнула она в сторону горы пестрых упаковок.
— Нет, зачем нам корм? Собаки у нас нет, — Антон только пожал плечами.
— Все так говорят, а потом идут в лес, а корма—то и нет. Вы же за этими, болезными приехали?
— За кем? — Дэн поглядывал краем глаза на открытую дверь. Ему не нравилось, что громкий разговор с продавщицей может быть слышен и на улице.
— Ну, за мутантами этими, или как вы их сейчас называете? — женщина пожала плечами. — К нам все за этим идут. Приезжие, само собой. Местным-то на кой? Потому корм и возим: говорят, уродцы эти уж больно любят, особливо который с курицей.
— А много за этим приходят? — Антон переглянулся с Дэном.
— На этой неделе вы первые. А так, да, много вас, городских, стало. Видать, деньги хорошие?
— Вы не подумайте, мы—то просто за грибами. Хотя интересно — места у вас необычные, — быстро спохватился Дэн.
— Ну да, за грибами, в нашем лесу-то их много, — продавщица хитро подмигнула Антону.
Вдруг в магазин быстрым шагом вошла девушка в болотных сапогах и с рюкзаком. Миловидная, темноволосая. Она как—то холодно и немного брезгливо посмотрела на парней, но тут же будто потеряла всякий интерес.
— Теть, Марина, здравствуйте! Консервы с говядиной и гречкой остались? И с горохом бы еще, у вас на прошлой неделе в таких высоких банках пришли.
— Здравствуй, Уленька. Да, есть еще те консервы. Тебе сколько?
— Все, что есть, возьму.
Девушка собрала в рюкзак десять банок консервов, рассчиталась и быстро вышла. Дэн, правда, успел проследить за ней восхищенным взглядом и рассмотреть, как хороша была девичья фигура даже в самых простых джинсах и рабочей камуфляжной куртке.
— Местная жительница? — шепотом спросил он у продавщицы.
— Ульяна — ветеринар на ферме. Умница. В городе отучилась, но сюда вернулась, где выросла. Могла бы сейчас чисто жить и хорошо зарабатывать, но вот, вишь, говорит: «Не могу без Камнедола».
Антон увидел мечтательный взгляд Дэна, который был бы не прочь еще пообсуждать симпатичного ветеринара, и решил поторопить затянувшийся визит в сельпо:
— Мы еще спросить хотели, не сдает ли кто из местных жилье. Чтобы недалеко от леса.
— Местные леса чураются, нет там домов, — встрепенулась продавщица. — Разве что…
— Да нам любая изба подойдет, — Дэн улыбнулся.
— Около самого озера есть летняя изба лесника, но она уже лет десять как необжитая. Нет у нас лесника: раньше часто менялись, а сейчас никто не идет.
— Спасибо за наводку, — Антон наскоро расплатился.
Они с Дэном закинули продукты в сумку и пошли к выходу, когда продавщица спросила вдогонку:
— А много за одного такого платят? Все ездят, ходят — никто не говорит… Стоит оно того?
Парни ушли, не ответив, да и вряд ли продавщица Марина действительно не знала, сколько дают сейчас на черном рынке за любого из мутантов, которыми кишели леса Камнедола и других подобных мест.
***
Дэн тормознул у обочины и начал проверять координаты на навигаторе. Антон глазел в окно. Краем глаза он заметил, как девушка, которую они встретили в магазине, на велосипеде доехала до перекрестка, но, оглядываясь, свернула не в сторону села и фермы, а в другую, которая вела к лесу. Антон достал бинокль.
— Смотри, по нашему маршруту катит, — он протянул бинокль Дэну.
Через окуляры было хорошо видно, как тонкая быстрая фигура слезла с велосипеда, прислонила его к земляному валу около кромки леса, поднялась на него, закинув на спину рюкзак, и скрылась за деревьями.
— Похоже, не собакам консервы. Интересно, она кого-то из мутантов кормит?
Антон пожал плечами:
— Можем проследить. Искать меньше будем, где сидят.
Тут на капот машины спланировал и с шумом стукнулся о металл серый комок. Распрямился, покрутил беличьей головой и вытянул пушистый серый хвост.
— На ловца и зверь бежит, — ухмыльнулся Дэн. — Кинь ему что-нибудь, проверим.
Но Антон и так видел, что это их экземпляр. Он медленно открыл окно и достал из сумки-холодильника на заднем сидении тушку кролика. Зверек на капоте принюхался и хищно сверкнул парой глаз с вертикальными, почти змеиными зрачками.
Антон открыл окно пошире и швырнул тушку так, что та приземлилась в метрах пяти от машины. То, что еще секунду назад выглядело, как серая белка, метнулась к тушке, открыло непомерно большую пасть и целиком заглотило кролика, при этом растянувшись сама, как эластичная гофра. Змеиные глазки закатились от сытости и удовольствия, «белка» на секунду застыла, но тут же была накрыта плотным пластиковым кубом, с которым Дэн подкрался, пока зверь поедал приманку.
— Один есть, — парень задвинул поддон снизу, пока белкозмей бешено метался внутри куба. — Надеюсь, они все тут такие же доверчивые.
— Ты ей хоть дырки для вентиляции сделал? — Антон грустно смотрел на ловушку, в которой по стенкам стучал и скребся пойманный зверь.
— Конечно! Мы до места доедем и его в нормальную клетку пересадим. Не переживай, — мотнул головой радостный Дэн.
***
На место пришли уже в сумерках. Черное, затянутое по краям ядовито-зеленой тиной озеро уходило в лес, стоявший на когда-то каменистой равнине. Деревья вокруг, однако, не выглядели чахлыми, какими обычно бывают на болотах. Высокие черные стволы напоминали осмоленные сваи, только сверху покрытые ярко-зеленой листвой. Здесь, в отличие от части леса около дороги, которую уже пересекли парни, было неестественно тихо, как бывает только там, где все живое давно исчезло.
Над озерной водой нависал, опираясь мостками, небольшой бревенчатый дом. Видимо, та самая изба лесника, о которой говорила продавщица. Но выглядел он непригодным для того, чтобы даже заходить внутрь, не то, что ночевать. Кусок крыши провалился внутрь, маленькое окошко чернело, как пустая глазница, дверь лежала рядом с проемом.
Антон и Дэн подошли ближе. Почва чавкала под ногами, тут же попадались и покрытые влажным мхом камни, которые не давали ступать ровно — ноги постоянно соскальзывали.
Пахло сыростью, воздух над озером наполнялся зеленоватым туманом.
— Тут точно нет радиации? — спросил Дэн у Антона, разглядывающего экран счетчика Гейгера, который потрескивал у него в руках.
— Все чисто, — он убрал счетчик, подошел вплотную к дому, посветил фонариком и заглянул внутрь, в дверной проем.
Парни поднялись внутрь маленького помещения, разграниченного посередине печкой. У стен стояли сломанные лавки, в углу — большой стол на толстых ногах, целый, даже не подгнивший, под ним светлели осколки посуды. Стояло ведро, которое Дэн достал, но тут же отпрянул.
— Целое, но глянь, что тут.
Антон заглянул в ведро. На дне лежали ржавые скальпели, пара медицинских расширителей, порванная грелка, заляпанные чем-то темным перчатки. Дэн брезгливо задвинул ведро обратно под стол. Что-то громко стукнуло по крыше, старые доски заскрипели, за домом закричала птица.
— Смотри, — Антон отодвинул фанерную перегородку, закрывающую печную лежанку.
Дэн подошел. На выщербленных кирпичах стояла детская люлька, вырубленная из полена, а в ней сидели куклы, штук пять: пластиковые, с закрывающимися глазами — таких делали еще во времена союза. У некоторых не хватало глаза или руки, но все были чистые, волосы из ниток и лески — расчесанные. Рядом — старый, но гладкий, отшлифованный до блеска деревянный гребень.
— Не похоже, чтобы это оставили много лет назад. Пошли-ка отсюда.
Дэн, а за ним Антон вышли из избы, которая скрипела теперь еще сильнее, будто грозя обвалить всю крышу полностью.
***
Палатку разбили в лесу, на сухом возвышении, обложили булыжниками, которых тут было в избытке. Поставили еще и тент, под ним разместили клетки для будущей добычи. В одну из них посадили белкозмея, который уже не метался, только дрожал, прикрыв желтые глаза.
Дом лесника было видно сквозь деревья. Луна отражалась от водной поверхности озера, свет падал и на избу, которая странным образом притягивала взгляд.
Было за полночь, когда Дэн уже во всю храпел в своем спальнике, а Антону не спалось. Он вышел из палатки, проверил клетку с белкозмеем, постоял немного, глядя на озеро и избу. Ее крыша непонятным образом шевелилась. Вдруг парень услышал протяжный, мелодичный свист, доносящийся со стороны озера. Он взял бинокль и еще раз посмотрел на крышу дома. По ней ползла темная фигура. Сначала совсем плашмя, но потом резко распрямилась и стала похожа на человеческий силуэт с длинными черными волосами, который начал топать по крыше, будто пританцовывая.
Антон сильнее прокрутил колесико зума, но когда приставил бинокль к глазам, на крыше уже никого не было. Он вернулся в палатку, пододвинул поближе к себе ружье, и так просидел почти до рассвета, когда все-таки задремал.
А утром парни обнаружили, что клетка открыта, а белкозмей сбежал.
— Думаешь, это тот же человек, что ходил вчера по крыше? — Дэн недоверчиво смотрел на друга.
— Не веришь, что там кто-то был?
— Человек, предположительно женщина с длинными волосами, на гнилой крыше. Скачет. Ага, — Дэн ухмыльнулся. — Мы с тобой вчера даже не пили. Может, Тоха, тебе просто сон приснился? Ну, знаешь, когда, будто бы реальность, а это сон?
— А кто тогда клетку открыл? Не сама же она замок расковыряла? — Антон был бледным после бессонной ночи. Он наклонился над камнями у тента. Потом прошел от него в сторону, ведущую к озеру, достал телефон и стал смотреть уже через него. — Смотри, тут кое-что есть.
Дэн приблизился. Через увеличенную картинку на камере телефона был хорошо виден отпечаток ноги, похожей на человеческую, но не совсем.
— Это перепонки. Видишь полоски?
— Может, ласты?
— С пальцами? Дэныч! — Антон просиял. — Мы, кажись, мурию нашли. Знаешь, что это значит, если мы ее поймаем?
***
На следующий день парни пошли осматривать озеро. Поставили подводные камеры, несколько ловушек на мелких подводных обитателей. В местах, где вода проходила когда-то через пласты ядерных захоронений, животные мутировали и в воде, и в местности, которую эта вода питала.
Пока Дэн полез в очередной раз под берег, чтобы воткнуть еще одну камеру, Антон в ноутбуке настроил обзор всех экранов. Видимость, конечно, была не ахти: с сигналом беда, да и вода, которая с поверхности казалась чистой, при обзоре из толщи оказалась мутной и черно-зеленой, как будто кто-то постоянно поднимал взвесь со дна.
Дэна не было уже минут пятнадцать, но на экране Антон видел его голову в шлеме гидрокостюма. На остальных мониторах тоже все было ровно. Точнее, живности совсем не было, ни рыбешки. Внезапно один из мониторов сбросил картинку, за ним еще и еще один. Антон попытался подключиться, но, видимо, дело было в самих камерах. На одной из частей экрана появились и тут же пропали два круглых глаза, черных, бешеных, почти человеческих.
Парень выругался и бросился к озеру. Дэна не было нигде на поверхности, только круги расходились по воде у мостка. Антон скинул обувь и начал заходить в воду, как что-то нырнуло в озеро из-за дома лесника, пропало в воде, а через несколько мгновений показалось на поверхности. Это была Ульяна, которая одной рукой гребла, а другой держала потерявшего сознание Дэна.
Антон помог вытащить друга из воды, а Ульяна, как профессионал, принялась откачивать захлебнувшегося парня. Наконец, Дэн начал откашливать воду и открыл глаза.
— Вы совсем больные?! Зачем в озеро полезли? — девушка была в ярости.
— Спасибо вам, что спасли Дэныча, но он отлично плавает. И это озеро такое же, как другие. Или нет? — Антон не был удивлен реакцией Ульяны. Конечно, она все отлично знала про обитателей Камнедола и озера.
— Вода мутная, дно неровное. Не лезьте больше сюда!... А лучше, вообще, уезжайте, — она проверила пульс Дэна и, убедившись, что он в относительном порядке для того, кто только что тонул, подняла рюкзак. — Вашему другу нужно в больницу. Уезжайте.
— Кого мы должны бояться? Не в самом озере дело, правда? Мы уже видели, как кто-то по крыше ходит и свистит, — Антону очень хотелось выпытать у девушки, что она знает про мурию.
— Не ходите в этот дом, он разваливается. Хотите остаться тут под руинами?
— А чей это дом? Мы слышали, что лесника, но не похоже что-то. Там инструменты всякие, игрушки.
Ульяна чуть вздрогнула, а Дэн икнул и тоже уставился на нее с любопытством.
— У лесника была жена, — глухо начала она. — Помогала местным женщинам избавиться от нежелательной беременности, пока запрещено было, и потом, когда просто не хотели огласки. Больница отсюда очень далеко. Если что-то на озере случится, вот как сейчас, можете и не успеть до ближайшего фельдшерского пункта.
— А что с ними стало? С лесником и его женой?
— Да ничего. Уехали. И вам, кажется, пора. Вам нужно показаться врачу, — Ульяна пристально смотрела на спасенного.
— С-спасибо, Уля, я уже в…в порядке. Видите, я даже знаю, как вас зовут, — улыбался, постукивая зубами, Дэн.
Девушка ничего не сказала, еще раз глянула строгим взглядом на парней и скрылась в полосе леса.
Антон и Дэн переглянулись.
— Я мурию, кажись, видел, — прошептал Дэн. — Это она меня притопила.
— Похоже, что так и есть, — Антон принес ноутбук и запустил запись с камеры, которая появилась за мгновение до утопления Дэна. С монитора смотрели круглые глаза, узкий рот щерился рядом острых зубов.
***
За два дня Антон и Дэн отловили с десяток местных обитателей. Действовали не спеша — многие особи были ядовиты, другие обладали интеллектом и вполне могли вскрыть ловушку. Поэтому пришлось использовать особенно дорогие клетки, с двойной защитой.
На третий день, вечером, Дэн ушел за водой, а Антон пытался накормить червями пойманного многоногого ежа, который забился в угол клетки, и только фыркал, недоверчиво принюхиваясь к предлагаемому угощению, отпихивал его всеми восемью лапами. Неожиданно парень услышал рев двигателей. Он спустился ближе к дороге. На обочине, подогнув под тяжелый корпус молодую древесную поросль, стоял внедорожник. Музыкальные басы эхом уходили куда-то в лес, возмущая вечернее спокойствие. Антон подошел ближе, мимо него прошел Дэн с кислым лицом, таща две тяжелые сумки, судя по форме, с ружьями.
— Не спрашивай, — процедил он.
— Ты им из-за мурии позвонил? Ты хоть представляешь, что сейчас начнется?! — обычно невозмутимый Антон был готов выйти из себя.
— Успокойся. Им только она и нужна. С ними легче будет поймать.
Мимо Антона, будто не замечая его, прошли двое: амбал с хвостиком жидких волос на затылке и щуплый невысокий брюнет в очках, рот которого искривился в странной ухмылке, когда он увидел лагерь.
— О, какие молодцы, уже все для нас подготовили, — он натянул латексные перчатки, вынутые из кармана. И протянул нараспев. — Ну, показывайте, что у вас уже есть?
— Толик, не трогай ничего. Это не для вас! — Антон попытался перегородить путь очкарика к клеткам, но его отодвинул амбал.
— Ты, давай тут, не рыпайся, — амбал пристально посмотрел белесыми глазами на Антона. — Мы ничего не испортим. Ты мурию хочешь поймать? Бабки за нее потом поделить? Во-от. А у твоего другана должок, и второй глаз тоже кулака просит, — хохотнул он.
— Лось, глянь-ка! — Толик стоял согнувшись, разглядывая клетки. — Белкозмейка, семейство ежек-многоножек, так… А это что тут у нас? Вы ей жало уже купировали? — он внимательно разглядывал одну из клеток.
— Толик, правда, не трогай товар, — Дэн присел рядом. — Я тебе все выплачу. С мурией в несколько раз больше выйдет. Я же не скрыл, что мы ее нашли.
— Мурию, дорогой мой, еще поймать нужно. Да и откуда я знаю, что она действительно есть? — он протирал очки белоснежным платком, маленькие черные глазки щурились. — Может, вы специально все придумали, чтобы меня одурачить. Да и как же удовольствие? Лось, неси мой чемодан.
Амбал сходил к машине и принес пластиковый кейс на ножках. Толик открыл крышку, достал металлический зажим с круглыми клешнями.
— Лось, давай сюда жалохвостку.
— Ребят, — Антон встал около высокой клетки, висящей на дереве. — Не нужно этого. Вы товар испортите.
Лось, не слушая его, открывал клетку, которая покачивалась от движения внутри.
Через минуту он притащил, крепко схватив за шею, рыжего пушистого зверька, отдаленно напоминающего лису с четырьмя круглыми глазами, которые мигали чешуйчатыми веками. Зверек жалобно пищал и вырывался. Хвост, с крупным жалом на нем, пытался проколоть кожаные перчатки Лося, но они были слишком толстыми.
Антон хотел было врезать Лосю, чтобы тот отпустил жалохвостку, но Дэн остановил его.
— Ты им помешать не сможешь все равно. А он тебя переломает так, что потом будет не собрать.
Толик, придерживая зажимом мечущийся пушистый хвост зверя, другим инструментом, похожим на ножницы с круглыми лезвиями, подхватил жало и перерезал у основания. Жалохвостка издала протяжный долгий вой, выпрямилась всем телом и обмякла.
— Замотай ей хвост гемопластырем, чтобы не сдохла, и верни в клетку, — Толик стянул с рук окровавленные перчатки и бросил их в свой ящик. Посмотрел на Дэна и Антона, который еле сдерживался, чтобы не кинуться на вивисектора. — Чего уставились? Ей жало все равно отрезали бы. Я, по крайней мере, умею делать это аккуратно. Где здесь руки можно вымыть?
***
Ночью Дэн проснулся от шума, гогота и возни около палатки. Пихнул, чтобы разбудить, спящего Антона, схватил ружье и выскочил наружу. Около раскрытых клеток стоял, ухмыляясь, Толик, а раскрасневшийся Лось боролся с Ульяной, лежащей на земле. Девушка отчаянно сопротивлялась, царапая и кусая амбала, который раза в три был тяжелее ее.
— Вот, полюбуйся, — хмыкнул Толик. — Поймали диверсанта. Она весь ваш улов из клеток выпустила.
В этот момент Лось взвизгнул и затряс рукой.
— Укусила, сволочь! Сейчас скулить у меня будешь, — одной рукой он прижал горло девушки к земле, а другой принялся расстегивать ремень на штанах.
— Так, все, хватит! — прикрикнул на него Дэн. — Отпускай ее.
Лось без выражения посмотрел на Дэна и спросил уже у Толика:
— Первым будешь? — кивнул он на Ульяну. — Потом про мурию ее спросим, по-любому знает, как поймать.
— Ой, давай сам. Она немытая какая-то, — Толик отвернулся.
Дэн выстрелил в воздух.
— Я сказал — прекращай! — он направил ружье на Лося, который вцепился в рубашку Ульяны, пока девушка отчаянно сопротивлялась.
Из палатки выскочил Антон, а Лось замер, будто ожидая какого-то приказа.
— А что это ты раскомандовался? — Толик подошел ближе. — Уж кто-кто, а ты сам не прочь, правда? Когда удобный случай.
— Замолчи! — Дэн вдруг резко переменился в лице, побледнел и готов был выстрелить уже в очкарика.
— О чем это он, Дэн? — спросил Антон.
Лось поднялся, на мгновение позабыв про девушку, и тоже с ухмылкой посмотрел на Дэна.
— Расскажи ему, как ты уединился с Алисой в тот день, когда...
— Антон, это не то, что ты можешь подумать… — Дэн опустил ружье.
— Да, конечно, совсем не то, — очкарик картинно сложил перед собой ладони в молитвенном жесте. — Немного таблеток, секс под кайфом, и Алиска — твоя сестренка, Антоша, уже рыдает в туалете, а потом так пла-а-авненько с балкона — перенервничала, видать, с первого раза. Или таблы были не очень? Но ты, Дэнчик, естественно, не виноват.
— Она сама хотела. Антон, я ничего не сделал с ней, она сама! — кричал Дэн, но Антон его не видел, смотрел куда-то в пространство, потом развернулся и со всей силы ударил Дэна по скуле.
— А она ведь тебя не сдала, мразь ты такая! Она на всю жизнь может калекой остаться!
Антон бил, пинал Дэна. Тот не защищался, лежал на земле, прикрыв голову руками. Лось гоготал, Толик снимал на телефон, а Ульяна, про которую уже все забыли, вскочила с земли и убежала.
***
Когда Толик снова оказался в своей палатке, а вместе с Лосем делить одно укрытие на двоих он не хотел — его друг, его гориллообразный Санчо Панса был ужасно нечистоплотен: редко мылся, чавкал, раскидывал вещи. Толик же напротив, был фанатом чистоты. Его палатка напоминала, скорее, кабинет врача, которому скоро на операцию: белоснежное белье на раскладушке (никакого душного спальника), много воды в канистре с краном, вымытые с содой фрукты на столе и мини-холодильник со свежей едой. Туда Толик и заглянул, но не для того, чтобы перекусить. В холодильнике, в отдельном контейнере его ждал отросток хвоста жалохвостки, микродоза яда которой дает «яркие сны и прекрасные видения», как было написано в «Учебнике по анатомии аномальных и мутировавших животных». Ампула с таким ядом стоит как квартира в мегаполисе, а эти два дурочка просто оставили жало ему. Толик хохотнул, достал прохладный контейнер, погладил запотевшие стенки, предвкушая несколько часов удовольствия. «Сначала пробуй сам — потом предлагай клиенту», — рассуждал он. Затем надел перчатки, взял шприц и вытянул из жала несколько капель ценнейшего вещества. Что-то приятно посвистывало около палатки. Надо же, ветер будто напевает его любимую мелодию, как мило. Толик поднес шприц к руке, но остановился, когда дверь в палатку дернулась.
— Лось, это ты? Иди спать и не мешай! — крикнул очкарик в ночную пустоту.
Но ткань, закрывающая вход в палатку, снова зашевелилась совсем низко к земле и приподнялась. На Толика смотрели с десяток маленьких пушистых жалохвосток, мигая множеством блестящих глаз. Он подскочил, выронив шприц.
— Брысь отсюда! Кыш! — Толик нащупал за спиной сумку, в которой лежал пистолет, но не успел достать, как его уже окружила стая изогнувших ядовитые хвосты зверьков. Совсем детеныши и покрупнее, они цеплялись, лезли по ткани штанов очкарика и кололи его жалами, пока он тщетно пытался скинуть жалохвосток с себя. Сотни инъекций яда было впрыснуто в тело, прежде чем он успел прохрипеть:
— Лось, на помощь…
Но Лось не слышал, а яд действовал быстро. Тело очкарика обмякло, он закрыл глаза и увидел сад. Прекрасный сад, в котором тысячи деревьев были увешаны спелыми, чистыми плодами. Толик шел по тропинке, весь в белом, на руках такие же белые перчатки, а перед ним дерево с белоснежными яблоками. Он сорвал одно и надкусил. Белоснежная мякоть была сладкой и сочной, но на месте укуса тут же появился жирный желтый червяк. Толик стряхнул его с плода, но появился еще и еще один. Вдруг очкарик осознал, что он сам весь с ног до головы покрыт червями, которые ползут по его белоснежному костюму, прогрызают в нем дырки и лезут глубже, через кожу внутрь. Толик стал выдергивать червей из ладоней, рук, головы. Достал несколько червей из носа и ушей. В глазах они неприятно копошились за веками, и Толик стал чесать глаза, сильнее и сильнее, царапая ногтями веки. Потом нестерпимый зуд от червей, расползшихся по всему телу, заставил его снять всю одежду и чесать кожу, оставляя под ногтями ее кусочки. До спины было не добраться, и Толик начал тереться о то самое, белое дерево, сдирая кожу со спины и боков целыми лентами. Толик кричал от боли, но уже не мог остановиться, так ужасно было его видение. Он разбежался и со всей силы врезался головой в крепкое большое дерево, ужасный сон больше его не мучил.
***
Утром Антон собирал вещи, чтобы уехать. Дэн копошился около палатки, раскладывая силки и мешки с собачьим кормом и консервами. Антон не смотрел в его сторону.
— Я поймаю мурию, все деньги отдам на ее лечение, — тихо сказал он. — Я, правда, не думал, что так будет. Я все-все бы сделал, чтобы ее тогда спасти. И сюда приехал, чтобы собрать деньги для Алиски.
Антон не ответил. Дэн взял свои заготовки и поплелся в сторону озера. Навстречу ему шел Лось.
— Ребзя, Толика не видели? К вам не приходил?
— Сам ищи своего Толика, — буркнул Дэн. — Нет его у нас.
Лось с надеждой посмотрел на Антона, потом заглянул в палатку и пошел в сторону леса.
Он внимательно оглядывал все, что видел около лесной тропы. Было тихо, темно и совсем не похоже, что брезгливый Толик поперся в такую глушь, но кроме леса Лось уже везде проверил. Вдруг он увидел на земле темные пятна, потом — лужицы. Запекшаяся кровь была на деревьях. Лось с тревогой находил глазами все новые и новые места, измазанные кровью. Кое-где, на стволах деревьев и на земле, белели кусочки кожи. Дальше трава была сильно примята, и Лось замер, не в силах шевельнуться. В метрах пяти от него, среди высокой травы, грудой лежало то, что еще несколько часов назад было Толиком. Скелетированная кисть руки в латексной перчатке — единственное, по чему можно было распознать принадлежность останков человеческому существу, торчала из кучи костей с редкими тряпицами кожи, по которой ползали крупные черные муравьи.
Лось завыл тихо, без слез, и сел на землю, покачиваясь из стороны в сторону. Он слышал мелодичный свист, слишком не похожий на пение птиц. Услышали свит и муравьи, которые в Камнедоле были совершенно особенными.
***
Дэн раскладывал на мостках у дома лесника наживку, когда увидел, что Антон идет к нему.
— Только мурия. Поймаем, и больше я тебя чтобы не видел, — Антон начал разматывать сеть, покрытую стальными крючками. Дэн слабо улыбнулся.
Открытые консервы и корм разложили еще в двух местах недалеко от дома, поставили камеры. Стали ждать.
Камеры показали шевеление, когда солнце уже пошло на закат. У одной из приманок сидела мурия и жадно выгребала перепончатой лапкой консервы из банки. Впервые парни могли разглядеть ее так близко и подробно. Почти что женское голое тело, разве что очень худое и бледное, до зеленого оттенка. Жабры около шеи, почти полностью скрытой длинными черными волосами, спадающими на грудь. Острые треугольные зубы, маленькие отверстия, заменяющие ноздри. И глаза, почти без век, круглые, черные, умные.
— Все-таки, греча с говядиной сработала, — улыбнулся Дэн. — Вообще, она на обычную тетку похожа, если бы не ласты и жабры.
— Пошли, — скомандовал Антон, и на полусогнутых ногах побежал в сторону, где сидела мурия.
Дэн взял ружье, побежал за Антоном. Увлеченная поеданием консервы, Мурия не заметила приближавшихся к ней людей. Антон сделал несколько больших шагов и накинул на мурию сеть с крюками, которая тут же впилась в ее зеленоватую кожу, не давая скинуть. Дэн хотел было зайти с другой стороны и затянуть сеть туже, но острые когти мурии нереально быстро разорвали плотные веревки, она ощерила зубы и кинулась на Антона, который пытался хоть как-то удержать скользкое тело. Дэн выстрелил в белую спину существа, склонившуюся над его другом, промазал, выстрелил снова. Мурия заревела и, держась за красный порванный выстрелом бок, кинулась в сторону дома. Дэн погнался за ней, попутно стреляя. Но мурия двигалась слишком быстро и уже была внутри деревянного сруба, поэтому Дэн попал только в стену. От выстрела задымился старый сухой мох, которым были протыканы бревна. Стена затянулась пламенем.
В сторону озера стремглав неслась Ульяна. Она чуть замедлилась, увидев парней, но тут же кинулась прямо дом, все больше охватываемый огнем.
— Мама! — успел расслышать Дэн ее голос.
***
В годы, когда Камнедол только обрастал высоким лесом, а животные и растения потеряли привычный вид от особенной воды, проступавшей из земных разломов, в доме у озера жил Игнат, служащий в этих местах лесником. А с ним и его жена Глафира, которая поболе Игната была известна на широкую округу тем, что помогала избавляться от нежеланных плодов. Делала она это быстро, почти не больно — когда-то помогала отцу-фельдшеру, много знала и имела инструмент. «Да и что там сложного? — говаривала Глафира. — Главное, кровь потом остановить да дома отлежаться. Обычное бабье дело».
Когда к жене приезжали женщины, Игнат уходил в лес, чтобы не видеть лежащего на столе полунагого тела и не слышать криков. Да и то, что оставалось после «вычищения», как Глашка называла, видеть тоже не хотел. Зародышей он, конечно, видел пару раз, когда Глафира ставила таз с кровавым содержимым на пол, пока топила печь. Странные, не похожие на людей, а больше на человекоподобных рыб, они всегда вызывали у него жалость, хоть и были уже не живыми. То не дите еще ведь, правда? Глафира их прямо в печке сжигала, не давала закапывать, говорила, что если найдут что-то, и ее, и его посадят. От этого едкого, ни на что не похожего запаха, Игнат тоже уходил дальше в лес. Ловил чудных зверей, а некоторых стерегся — покалеченный Камнедол стал обрастать неведомыми доселе хищниками. Видел Игнат и волков о трех головах, и летающих пауков размером с хорошего воробья. Но эти хоть в чаще сидели, не показывались сами, а дома было тяжело так, что лучше в лесную чащу.
Но однажды Игнат не ушел, как обычно, а остался отсыпаться в сенях после тяжелого самогона, который с вечера они употребили с председателем колхоза. Сквозь сон он видел, как в дом, озираясь, вошла молодая баба. Ну, как баба, по лицу девчонка еще, но уже сильно тяжелая. Обычно они приходили другие — пуза не видно, а у этой уже все, поздно «вычищаться». «Не возьмет Глашка», — подумал он и, повернувшись к стенке, захрапел. Но проснувшись от резких тычков жены, понял, что все-таки взялась.
— Ты это, что в тазу — сожги, потом золу и кости — в лес, подальше отнеси, если что останется, — Глашка торопливо повязывала платок. — Я ее в село сведу, сама она не сможет. Понял?
А чего ж тут не понять? Правда, подурнело Игнату, когда он комнату увидел — крови налило, будто телка рубили. Стол, пол, стены, и этот таз еще...
Игнат наклонился над тем, что могло стать ребенком. Он не был особенно чувствителен к детям, о своих не думал, чужие без толку. Но тут как-то жалко стало этого, уже почти полноценного младенца, который света не увидит и сгинет не по-людски, не похороненным, а в их злосчастной печке.
Лесник решил на этот раз все сделать по-своему, не рожденное дите обмыть и закопать в землю. Он взял таз, вышел на мостки к озеру, подошел к воде. Рассмотрел дите поближе — была бы девочка, может, даже красивая — кто теперь скажет? Игнат даже немного залюбовался этим странным существом, сейчас жалким и недвижимым, но уже напоминающим человека. Вдруг зародыш дернулся и посмотрел на лесника круглыми черными глазенками. Тот от неожиданности дрогнул и разжал руки, выпустив таз, который с громким всплеском ушел под воду вместе с не рожденным дитем. Игнат присел, хотел было выловить, да куда там — озеро было глубоким, вода темной. «Да и все лучше так, чем в печку», — подумал лесник и решил не говорить жене, что произошло.
Но и не пришлось рассказывать. То есть, конечно, пришлось, но уже следователю, который допрашивал Игната по факту гибели той девчонки, которой Глашка делала последний аборт. Умерла от кровопотери — такие дела. Глафиру посадили, Игната тоже, как сопричастного, и в дом у озера они больше не вернулись.
***
А вот на не рожденную девочку, которая зародышем упала в озерную воду, у природы, видимо, были свои планы. Уже тогда в районах захоронений радиоактивных отходов и провалов с подземными водами, где животные и растения менялись практически на глазах, старались не устраивать захоронений биологических, которыми заведовали больницы. Причиной были находки из мутировавших человеческих эмбрионов, некоторые из них даже подавали первичные признаки жизни. Такие организмы изучались, ведь ДНК было почти как у человека, но уже немного другое, очень ценное для медицины. С чье-то легкой руки этих существ стали называть «муриями», как тот легендарный несуществующий химический элемент, который не смогли получить, как нечто небывалое и невозможное. Пересадишь человеку часть мурии (почку там, или просто кусок кожи), — все приживется. Экстракт из тканей мурий заращивал раны, каждая часть этого удивительного существа была целебной. Но эксперименты запретили, как негуманные. Но и много лет спустя ходили рассказы, что на некотором месяце жизни, человеческий зародыш может удачно мутировать и даже выжить, стать мурией, получеловеком, живущим в воде много лет.
***
Озеро пропитало зародыш водой, но не убило. Маленькие жаберки задышали, ручки и ножки стали перепончатыми, нос за ненадобностью почти пропал, но глаза так и остались черными и круглыми. Маленькая мурия, не человек, не рыба, но что-то совсем иное, в этой черной ядовитой воде обрела свою жизнь. Кормящая выдра приняла ее за еще одного детеныша и кормила, пока мурия не смогла сама перемалывать рыбу маленькими острыми зубками.
Воздухом она тоже могла дышать и даже выходила по ночам, побродить по берегу. Ходила и в дом — черный, страшный, непонятный ей. Людей видела, но чуралась. Разве что любила иногда, когда редкие тут туристы оставляли вещи в палатке и уходили в лес, разглядывать человеческие штуки, примерять одежду. А что-то, например, гребен, очень пригодился, чтобы вычесывать из густых черных волос песок и мелкие ракушки.
Говорить она, конечно, не умела, да и зачем? Одежда тоже была не нужна. Ни холода, ни голода в своем озере мурия не знала, ела рыбу и мелких лесных зверей, ягоды и грибы. От лесников, коих тут за двадцать лет сменилось уже несколько, пряталась на глубине — никто ее никогда бы не нашел. К людям она не хотела — не их она была, чужая. Озеру и лесу — своя.
Только однажды захотелось мурии стать чуть больше человеком. В тот летний день она сидела на откосе у берега, грелась на солнце, расчесывала волосы, когда услышала рев двигателя. Мурия нырнула и подплыла поближе, оставаясь под берегом, в тени.
От машины к дому шли двое. Мужчина повыше, старый, видимо, — в очках и с бородой, и девочка — помоложе мурии, совсем маленькая и худая. У девочки на руках был сверток. Когда подошли совсем близко, мужчина стал забирать сверток, а девочка не отдавала. Они говорили, кое-что мурия даже разобрала (за долгие годы наблюдения за людьми она научилась немного понимать их речь).
— Если узнают, то моя карьера закончится, а ты навсегда останешься с клеймом! — уговаривал «старик».
— Дом-то совсем пустой, нетопленный! Ты говорил, тут живет кто-то? Давай, я просто с ней уеду? — причитала девочка.
— Нельзя ее оставлять! С ее аномалиями точно будут делать анализы. Узнают, что ты от брата родила, меня найдут и вообще посадят за твой возраст. Ты этого хочешь?!
Мурии показалось, что «старик» сейчас ударит девочку, так покраснело его лицо, но он продолжил уже тише.
— Тут лесник через десять минут будет, я позвонил и договорился, ее сейчас заберут. Никто не узнает, чья она. Попадет в хорошую семью.
Девочка, казалось, поверила, хотя даже мурия видела, что брешет. «Старик» взял сверток и отнес в дом. Потом они уехали.
Мурии было любопытно, что он оставил в избе. Она заглянула в окно — на столе, оставшемся еще со времен Игната и Глафиры, лежал и шевелился сверток, из которого уже вылезла перепончатая ножка. Мурия обомлела — никогда она не думала, что кто-то, подобный ей, существует на этом свете. Она тихонько зашла в дом, развернула одеяло и увидела очень маленькую девочку, которая все-таки была совсем человеком, кроме перепончатых ножек и маленького хвостика пониже спины. Младенец потянул к мурии рученки. Так у нее и появилась Уля (хотя имя появилось, конечно, намного позже).
Девочка скоро начала плакать, причмокивать беззубым ртом. Но ни мелко пережеванную рыбу, ни размятые ягоды она не хотела — заливалась криком еще больше. Мурия видела, как женщины кормят вот таких, самых маленьких, грудью или из бутылки, но ей-то где было это взять? И тогда она решилась отдать девочку людям.
Ночью мурия отнесла ребенка прямо в дом, в котором, как она разглядела через окно, были маленькие дети. Положила рядом с дверью, постучалась и ушла за угол. Заспанная женщина вышла на крыльцо, подвилась находке, но забрала младенца с собой. Тогда мурия вернулась в озеро.
Девочку она навещала часто, хотя днем было сложно укрыться от человеческих глаз, но, ради возможности видеть ребенка, мурия даже раздобыла себе одежду, чтобы если что, сойти за женщину. Она смотрела, как Уля (которую так называли взрослые люди) играет, гуляет вместе с другими детьми из детского дома, который тогда еще был в большом селе.
Однажды Ульяна, которой тогда было года три, заметила странную тетеньку, наблюдавшую за ней из-за кустов, подошла. Перепончатой рукой мурия протянула девочке блестящую ракушку, погладила по волосам. Уля не испугалась, даже улыбнулась и взяла подарок. Потом подарками стали игрушки, особенно нравились Ульяне куклы, которые приносила ей странная тетя. Кто из деревенских девчонок зазевается, пластиковую «дочку» во дворе или в сенях оставит — мурия тут как тут, и приберет, а потом Ульяне отнесет — ей-то нужнее будут.
Когда детей стали отпускать с территории, чтобы они сами ходили в школу, Уля уже могла ненадолго убегать к озеру, чтобы побыть с мурией. Там девочка учила ее говорить, а мурия расчесывала волосы Ульяны старым деревянным гребнем, играла с ней в куклы, показывала лес. Девочка понимала, что рассказывать об этой странной дружбе никому нельзя. Она видела перепончатые, такие же, как у нее самой, ноги мурии, знала, как ее, Улю, подкинули на крыльцо. И однажды девочка решила, что мурия вполне могла бы оказаться ее настоящей матерью, которая просто не могла оставить ребенка, раз сама живет в озере. Ульяна даже иногда называла мурию мамой, просто, чтобы мама у нее была. Ведь все равно добрее к Уле никто не относился на целом свете.
Ульяна выросла, выучилась на ветеринара и вернулась сюда, на Камнедол, чтобы присматривать за своей названной матерью. Тем более, что в их лес зачастили охотники за особенным зверем. Мурия отгоняла их, как могла: пугала, рвала силки, открывала клетки, особым свистом давала понять зверь, чтобы убегал и прятался. Но Ульяна боялась даже не за животных (хотя, конечно, истребление ради наживы тоже пыталась остановить), а за саму мурию, которая сейчас была самым «лакомым кусочком» для охотников.
***
Ульяна забежала в дом, закашлялась — от едкого дыма было невозможно дышать. Она быстро нашла свою мурию, калачиком свернувшуюся у печки, сжимающую кукол, с которыми когда-то играла маленькая Ульяна. Девушка притянула ее к себе и подняла на ноги.
— Ну, не спи, просыпайся. Нужно идти.
Мурия нехотя передвигала слабые ноги, шлепая по полу перепончатыми ступнями.
— У-уля, — протянула она, посмотрев с благодарностью на девушку, которая прижала ее к себе еще крепче и вывела из горящего дома.
***
Дэн наскоро замотал кровоточащие раны друга, оставшиеся от когтей и зубов мурии, но Антон все равно истекал кровью. Телефон не ловил сеть — «скорую» сюда не вызвать, да и не успеет уже. Эх, Тоха… Неужели, у этого проклятого озера и закончится все?
Внезапно Дэна одернули за плечо. Это была Ульяна. Одежда на ней обгорела и пропахла дымом, лицо было в саже. Она молча отодвинула Дэна и присела около Антона. Сеть — ту самую, которой пытались поймать мурию, положила на грудь парня, прикрыла ей и другие пораненные места.
— Слизь, — сказала девушка. — Когда мурия в опасности, у нее выделяется слизь, похожая на рыбью.
Дэн хотел было спросить, почему Ульяна назвала дикое существо «мамой», но забыл вопрос, когда увидел, как под сеткой, там, куда попала прозрачная, пахнущая рыбой жидкость, раны Антона затягиваются с нереальной скоростью: темнеют и сужаются. Кровь тоже остановилась мгновенно.
— Это же изменит всю медицину! — Чуть не закричал Дэн, хотя думал, конечно, о том, что Тоха сегодня не умрет.
— Никто не должен знать, — Ульяна внимательно посмотрела на Дэна. — Иначе мурий просто перебьют. За ними и сейчас охота, хотя их почти никто не видел.
— Но это же может спасти жизни! Их нужно изучать! Где мурия? Она…
— Она тоже живая. Вам ее больше не найти, — перебила девушка. — Пока о ней никто не знает. И вы не расскажете.
— Кто она тебе? Почему ты ее защищаешь? Она же просто зверь…
— Звери — это вы все, а она — чудо.
Антон открыл глаза и внимательно слушал. Дэн напоил его, помог сесть. Ульяна сняла сеть с раненого, но тот вдруг вцепился в плетеное полотно, не давая забрать.
— Оставь мне ее, — слабо прошептал он. — Алиса…
— Алиса — это его сестра. Она…
— Не смей произносить ее имя, урод! — Антон дернул сетку сильнее. — Из-за тебя она стала такой! Этой слизи хватило бы, чтобы ее вылечить. — Он с мольбой посмотрел на Ульяну.
За спиной у Дэна хрустнула ветка, он обернулся и сначала даже не понял, что перед ним Лось. Тот стоял недвижно, широко расставив руки. Голова и шея были густо облеплены большими черными муравьями. Они копошились, перемещаясь через отверстия, которые еще недавно были ртом и носом. В пустой глазнице что-то дернулось, зашевелилось — оттуда черным шаром вылетел паук, размером с небольшую птицу. В глазницах осталась только натянутая паутина, которую тут же облепили муравьи.
Ульяна прошептала:
— Бегите! — подхватив под руку Антона, который еще слабо стоял на ногах, она попыталась, как можно быстрее, уйти в сторону озера.
Дэн схватил ружье, направил на идущего в его сторону Лося, выстрелил. Еще и еще раз, но это не остановило тело, которым ловко управляли муравьи. Дэн тоже побежал за ребятами, ускорился и Лось.
— Надо к машине. Уехать или поджечь его бензином — больше его ничего не остановит, — выкрикнула Ульяна.
— Идите. Я его задержу, — ответил Дэн, перезаряжая ружье.
Девушка ускорилась, утягивая за собой и Антона, который оглядывался на друга. Он видел, как под выстрелами, которые его даже не замедляли, тело Лося подмяло Дэна и скрыло его под ливнем муравьев. Антон остановился, но Ульяна тянула его к дороге.
— Ничем не помочь, поздно. Сам погибнешь и сестру не спасешь.
***
Когда Ульяна и Антон вышли на дорогу, уже начали сгущаться сумерки и подниматься зеленоватый туман. Антон решительно хромал в сторону машины, прижимая к себе сеть, перепачканную в его крови и слизи мурии. Он услышал протяжный, печальный свист, как в ту ночь, когда мурия гуляла по крыше старого дома. Но сейчас свист был очень близко, прямо за его спиной. Антон обернулся.
Ульяна стояла на дороге и посвистывала, глядя ему в глаза.
— Что ты делаешь? Так это ты свистела тогда? — спросил Антон. — Зачем…
Не успел он закончить, как из леса вылетел и направился в их сторону черный комок с восемью лапами. Паук медленно спланировал Ульяне на ладонь, она погладила его мохнатую спину, не прекращая высвистывать мелодию.
— Этому свисту меня научила она, — Ульяна улыбнулась. — Можно разным свистом привлекать к себе местных обитателей, или отпугивать, или направлять их делать то, что нужно. Еще и поэтому мурию отсюда нельзя забирать. Она тут хозяйка, или, как вы говорите, незаменимая часть экосистемы. Без нее никак.
— Я про нее не расскажу никому. Честно. Только сеть сестре увезу, — Антон пятился, стараясь ускорить шаг. — Слизь-то ведь можно изучить? Будет просто лекарство, оно спасет многих.
— И что? Потом приедешь за новой порцией слизи, а потом за самой мурией? — глаза Ульяны сверкнули. — Прости, но я не могу тебя отсюда отпустить. Не ты, так другие приедут. Знает, где искать, один человек, узнают и все остальные.
Антон замер, когда паук, ведомый свистом Ульяны, спланировал ему на плечо.
— Больно не будет, — девушка подошла ближе, когда паук проткнул шею Антона острыми хелицерами*. Ульяна подхватила обмякающее тело Антона, он начал задыхаться. Трясущимися руками парень протянул девушке мокрую сетку и пару раз хлопнул по карману, где лежал его телефон.
— Там адрес есть. Алиса…
***
В дверь позвонили.
— Мам! — позвала Алиса, но мать, наверное, ушла в магазин.
Звонок не унимался. Тогда Алиса с трудом приподнялась на кровати, выпрямляя и сгибая руками непослушные ноги, спустилась с нее, уцепилась за ходунки и, опираясь на них, медленно вышла в коридор.
— Кто там? — спросила она, дойдя до двери. Никто не ответил. Звонок тоже затих, но за дверью что-то слабо позвякивало.
Кое-как девушка открыла защелку замка, распахнула дверь. На бетонном полу стояла трехлитровая стеклянная банка с мутной, густой и зеленоватой жидкостью. На банке вместо крышки лежал и вибрировал телефон, заставляя дребезжать стекло. Алиса узнала смартфон Антона — на заставке экрана было ее улыбающееся лицо.
Примечания:
* Хелицеры — ротовые придатки паукообразных и некоторых других членистоногих. У пауков на вершине хелицер открываются протоки ядовитых желёз. Источник: Википедия.
Автор: Татьяна Вайгель
Источник: https://litclubbs.ru/writers/8711-murija.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
